Школа аналитики: «Ничего личного, это просто Космос» (ЖЗЛ: Владимир Николаевич Челомей)

Когда на волнах радиостанции играет любимая композиция, мы с легкостью можем назвать исполнителя и радиостанцию которую в данный момент слушаем. Перепрыгивая с одной радиоволны на другую, название станции для нас не важно, важно как называется любимая композиция. В большинстве случаев, слушая радио эфир, мы не вспоминаем российского физика Попова Александра Степановича (1859—1905), который изобрёл это самое радио.

Когда смотрим театральную постановку и восхищаемся игрой актёров, в меньшей степень думаем о режиссёре, который поставил любимое произведение. Потом, будем обсуждать среди знакомых понравившиеся моменты, но при всём при этом, мало кто подумает, что актёры и режиссёр работают по системе Станиславского Константина Сергеевича (1863—1938).

Когда весь мир празднует день космонавтики и восхищаются достижениями (правильнее было бы сказать «завидуют достижениям») советских конструкторов и всего советского народа, то в первую очередь весь мир вспоминает Гагарина Юрия Алексеевича (1934—1968) и конструктора Королёва Сергея Павловича (1907—1966). При этом роль Челомея Владимира Николаевича (1914—1984) остаётся незаметной для широкого круга людей, и только узкоспециализированные специалисты знают о вкладе конструктора в развитие «Космоса» и безопасности государства. О жизни и творчестве Владимира Николаевича пойдёт наш рассказ.

Нравственные стандарты

Космос, каким его мы знаем, основан в первую очередь на «огромных» баллистических ракетах. Другой технологии доставки полезного груза на большие расстояния, пока человеческие умы не придумали. История ракетной промышленности и ракетной науки берёт свое начало из военного применения, когда противника нужно атаковать разрушительным боезарядом на дальнем расстоянии. Во время Второй мировой войны в 1942 году в Германии создали первую в мире баллистическую ракету малой дальности (с дальностью полёта до 320 км и высотой траектории до 100 км). С августа 1946 года в СССР активно запускались работы по созданию баллистических ракет. Другие страны старались не отставать.

«Разрушение» — основная задача разработки ракет.

По завершению Второй мировой войны, разработка оружия продолжалась, такова тенденция движения нашей цивилизации. Появились «атомные бомбы», которые были больших размеров и массой по несколько тонн. Следовательно, была поставлена задача о доставке этой бомбы на территорию противника. Межконтинентальные ракеты были одним из решений этой задачи. Сама ракета и математический аппарат, рассчитывающий её полёт не несут никакого вреда людям, в отличие от доставляемого «полезного груза».

Кстати, современные электронные вычислительные машины (ЭВМ), они же компьютеры и ноутбуки, пришли в нашу жизнь из области громадных научных вычислений. ЭВМ были разработаны в помощь математикам и физикам в тот момент, когда время, затраченное на ручные вычисления начало увеличиваться экспоненциально и это тормозило весь процесс разработки будущего «изделия». ЭВМ стали использоваться в расчётах по ядерному оружию с самого момента их появления. ЭВМ были всего лишь инструментом в достижении цели создания атомного оружия. [1]

В прямой зависимости от нравственных стандартов заказчиков (например руководителей стран) и исполнителей (учёных, конструкторов) находятся результаты того или иного проекта. Можно ставить цель, разрушить и уничтожить противника. Можно ставить цель защищаться от агрессора. А можно ставить цель созидания и развития. В большей степени советским учёным и конструкторам удалось «пролоббировать» (по-русски продвинуть) мирное развитие ракетной отрасли в русле освоения космоса (нежели западным коллегам по цеху), а потому — довести своё дело до реального результата. Разрабатывая межконтинентальные ракеты под присмотром военных, для доставки ядерного оружия на территорию противника, советские учёные смогли осуществить свою общую мечту: «Стать ближе к звёздам».

12 апреля 1961 года именно советский человек был отправлен в космос.

ЖЗЛ: Челомей

Большинство наших сограждан связывают победы СССР в космосе с именем Королёва. Это неудивительно: первый спутник, первый человек в космосе, первая орбитальная станция. Большинству невдомёк, что было три конкурирующих главных конструкторов межконтинентальных баллистических ракет, примерно равного масштаба: Королёв, Челомей и Янгель. И если Янгель не претендовал на космос, то Челомей активно создавал космические проекты. Королёв «работал на ТАСС», а Челомей занимался исключительно военным космосом, за что на Западе его прозвали «космическим ястребом». [2]

Становление

Владимир Николаевич Челомей родился 30 июня 1914 года в городе Седлеце (ныне Седльце), расположенном неподалеку от Варшавы, в семье учителей. Вскоре началась Первая мировая война, и его родители сочли за лучшее перебраться в Полтаву. В 1926 году семья переехала в Киев.

Владимир окончил семилетнюю трудовую школу и поступил в автомобильный техникум, а после его окончания был зачислен на авиационный факультет Киевского политехнического института. Через год факультет был преобразован в Киевский авиационный институт.

Сказать, что Владимир Николаевич с детства мечтал о небе, нельзя — его больше привлекала наука, в первую очередь — механика. Особенно юношу заинтересовала теория колебаний.

Летом 1935 года во время практики на Запорожском моторостроительном заводе молодой студент продемонстрировал незаурядные знания и способности. Завод никак не мог ввести в серийное производство поршневой авиационный двигатель «мистраль-мажор», лицензия на выпуск которого была куплена во Франции. Одна из секций коленчатого вала постоянно ломалась. Французские инженеры объясняли поломки низким качеством металла. Попробовали увеличить толщину коленвала, но из этого ничего не вышло. Владимир Челомей, проведя необходимые расчёты, предложил, напротив, уменьшить его толщину, чтобы вывести систему из резонансной зоны. Это позволило решить проблему.

Уже в 22 года он издал первую книгу «Векторное исчисление», ставшую учебным пособием, а за один только 1938 год в «Трудах Киевского авиационного института» было опубликовано 14 статей вчерашнего выпускника. В 25 лет он защитил кандидатскую диссертацию, а ещё через год получил Сталинскую стипендию для особо выдающихся молодых учёных, работающих над докторскими диссертациями.

В 1940 году Челомей был включён в число 50 лучших молодых учёных — сталинских стипендиатов и был принят в докторантуру при АН СССР.

1 июля 1941 года Челомей был принят в Центральный институт авиационного моторостроения (ЦИАМ) на должность научного сотрудника.

Первые успехи и первые недовольства

Несмотря на то, что в 1942 году Совет обороны отклонил предложение молодого учёного-практика Владимира Челомея по разработке крылатых ракет морского базирования, в 1944 году его назначают главным конструктором ОКБ-52 в подмосковном Реутове, где создавались крылатые ракеты для подводных лодок.

Идея о создании пульсирующего двигателя появилась у Челомея ещё в студенческие годы после прочтения статьи профессора Бориса Стечкина «Теория воздушно-реактивного двигателя». Сам Стечкин работал над созданием воздушно-реактивного ускорителя в спецтюрьме. В 1943 году он был освобождён и забросил эту тему, а В.Н. Челомею пришлось завершать ускоритель самостоятельно.

Двигатель, созданный Челомеем, появился одновременно с немецкой разработкой Пауля Шмидта (к нам немецкий ПД попал от англичан, которые в июне 1944 года сбили ФАУ-1, оснащённый этим двигателем). Сталин принял решение наладить в СССР производство этих самолётов-снарядов. Так как на «ФАУ-1» использовался пульсирующий воздушно-реактивный двигатель, задача была поручена Челомею. Владимир Николаевич стал директором и главным конструктором авиационного завода №51, сохранив за собой должность начальника отдела реактивных двигателей ЦИАМ. Уже через месяц была подготовлена вся конструкторская документация и ракета «ФАУ-1» была запущена в производство. Но конструкция ракеты была крайне ненадёжной.

В феврале 1953 года вышло постановление Совета министров, которое прекратило все работы по созданию крылатых неуправляемых ракет с пульсирующими воздушно-реактивными двигателями, признав их бесперспективными.

В июне 1954 года вышел приказ Минавиапрома о создании специальной конструкторской группы под руководством Челомея.

Но это уже был другой человек. Главное правило, которое интеллигентнейший Владимир Николаевич вывел из прошлого, звучало довольно грубо, зато понятно:

«Не сожрёшь ты, сожрут тебя».

В 1959 году челомеевское ОКБ-52 (впоследствии НПО «Машиностроение») приступило к созданию ракеты «Аметист», которая стала первой в мире ракетой с подводным стартом. За ней последовали и другие разработки Челомея — «Малахит», «Базальт», «Гранит», «Яхонт», которые и поныне стоят на вооружении.

По мере того как ОКБ-52 разрабатывало новые крылатые ракеты, Челомей наращивал производственные мощности. При этом он преследовал две цели:

Во-первых, стремился к тому, чтобы не зависеть от смежников.
Во-вторых, опасался, что заказ на противокорабельные крылатые ракеты у него могут отнять, а потому планировал освоить производство межконтинентальных баллистических ракет (МБР).

В 1963 и 1964 годах сданы на вооружение ВМФ комплексы ракетного оружия с ПКР П-35 и П-6. Именно с этого началась эра атомного судостроения СССР. Ракетный комплекс П-6 был принят на вооружение в 1964 году и стал одним из основных видов вооружений подводного флота.

«Любимчик»

Весьма часто встречается мнение о том, что Челомей добился такого успеха благодаря тому, что в его КБ работал сын Хрущёва, Сергей Никитич Хрущёв. Также бытует мнение, что «Челомей сразу забрал к себе в КБ молодого специалиста Сергея Хрущёва».

Сергея Хрущёва сосватал Челомею Лев Иванович Ткачёв — знаменитый разработчик гироскопов, применяемых в системах наведения, ориентации и стабилизации летательных аппаратов. Челомей предлагал ему работать у себя, а тот привёл Сергея Хрущёва к Челомею. Не будем говорить, что Владимир Николаевич не понимал, что может сулить наличие в КБ такого сотрудника, и в складывающихся жёстких условиях конкуренции между КБ, занимавшихся сходными проблемами, он воспользовался случаем. По воспоминаниям дочери Челомея Евгении Талызиной:

«Владимир Николаевич неоднократно дома сетовал, что не знает, чего больше принесло принятие на работу сына «вождя партии» — выгод или хлопот». [3]

Генератор идей

Владимир Николаевич Челомей (1914 — 1984 гг.)

Сергей Хрущёв — отечественный инженер, сын Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущёва в своей книге «Никита Хрущёв: рождение сверхдержавы» приводит следующее воспоминание о Челомее.

«Десять лет я проработал с Челомеем с 8 марта 1958 года по июль 1968 года. За эти годы я многому научился. В этом человеке смешалось многое: хорошее и плохое, высокое и низкое. Но главное — он родился личностью и личностью прожил свою жизнь. С годами картина проясняется, мелкие и даже крупные обиды уходят в тень, растворяются в главном содержании человека. О Челомее ещё напишут книги. Я же позволю себе остановиться лишь ненадолго, вспомнить некоторые штрихи. К примеру, не по-современному Владимир Николаевич относился к званию инженера. Для него инженер — это не выпускник высшего учебного заведения, а мастер, познавший суть вещей.
«Хороший инженер способен описать летательный аппарат системой из двух дифференциальных линейных уравнений второго порядка, плохому не хватит и десятка страниц», — любил повторять Челомей.
Фраза требует пояснения. Настоящий инженер, глубоко проникая в суть вещей, отбрасывает всё неважное, оставляет только то, без чего невозможно обойтись. Обычный же специалист, боясь упустить главное и не зная, где оно, нагребает в кучу всё без разбора. Частности заслоняют основное, исчезает понимание происходящего процесса. Хорошим инженером, конечно, нужно родиться. Но этого мало, требуется ещё и школа, и учителя. Владимир Николаевич умел и любил учить. […] Его распирало от новых идей. Владимир Николаевич рванулся в космос. И там его идеи опережали время. В космос надо на чём-то добираться: нет проблем — Челомей предлагает создать ни на что не похожие носители. Ещё полшага — и готовы проекты новых баллистических межконтинентальных ракет. И снова его мысль возвращалась к морскому оружию. И опять новые идеи.
Он готов был соревноваться с кем угодно: с Янгелем, с Королёвым и с самим Вернером фон Брауном.
Если Королёва хочется назвать интегратором идей: он их собирал, взращивал, пробивал им путь в жизнь, с отеческим вниманием следил за их взрослением, то Челомей — генератор идей.
Он их извлекал из себя, как фокусник платки из бездонной шляпы. И тут же делился ими со всеми желающими, что жалеть — у него в запасе новинок без счёта, одна оригинальней другой. [...]
Родить идею для Челомея оказывалось куда проще, чем выпестовать её, довести до серии, позаботиться об удобстве эксплуатации. В этом он уступал Королёву, а в последнем оба не могли тягаться с Янгелем». [4]

«Золотые времена»

С приходом к власти Никиты Хрущёва, который одним из первых политических лидеров XX столетия осознал необходимость формирования ракетных войск стратегического назначения (РВСН) как основного вида ВС страны, для Челомея наступили «золотые времена».

Хрущёв, считавший развитие ракетных войск кардинальным средством решения проблем при возникновении военно-политического конфликта, принимает решение передать ряд ОКБ авиационной промышленности конструкторам ракетно-космических систем. Так, к ОКБ-52 Челомея было присоединено авиастроительное ОКБ-23 Владимира Мясищева, который создал мощный стратегический бомбардировщик МТ-3, способный с дозаправками в воздухе легко достичь США, а затем вернуться без посадки на родной аэродром.

Также к ОКБ-52 был присоединён и авиационный завод имени Михаила Хруничева. Этот завод в начале 60-х годов ХХ века был лучшим авиапредприятием в СССР.

В годы холодной войны в процессе развития стратегических ядерных сил между двумя сверхдержавами — США и СССР — сложилась, как ни странно, ситуация, сделавшая возможность мирного сосуществования реальной и получившая название «взаимного гарантированного уничтожения». Ни США, ни Россия, будучи двумя самыми мощными ядерными державами, явно не хотели быть уничтоженными. И сохранение баланса наступательных стратегических средств, в первую очередь между этими странами, и являлось гарантом мира на Земле.

Уникальность Владимира Николаевича как конструктора заключается в том, что он и его ОКБ-52 были единственными, кто успешно совмещал работу сразу в трёх направлениях:

крылатые ракеты,
межконтинентальные ракеты и ракетоносители,
спутники и спутниковые системы.

Челомей автор 87 изобретений и научных трудов по конструкции и динамике машин, теории колебаний, динамической устойчивости упругих систем, теории сервомеханизмов.

Околоземная бомба

Сразу же после первых полётов советских космонавтов руководство военно-воздушных сил представило в Минобороны СССР свои предложения по завоеванию превосходства в космосе. Для этого предлагалось использовать опробованную в воздушных боях тактику — разведка, перехват и удар (таран). Этому даже посвятили заседание научно-технического комитета Генштаба, проходившее 13 сентября 1962 года. Космонавты Андриян Николаев и Павел Попович (они впервые совершили групповой полёт на кораблях «Восток-3» и «Восток-4» в августе 1962 года) рассказали, как можно приспособить пилотируемые ими космические корабли для решения боевых задач в космосе, и выразили готовность участвовать в программе.

Жизнями космонавтов в Генштабе рисковать не стали. На базе «Востока» был создан беспилотный спутник-разведчик «Зенит».

Чтобы показать США, «кто в космосе хозяин», Никита Хрущёв, поручил конструктору Владимиру Челомею разработать тяжёлую ракету 8К82, которая могла бы вывести в космос ядерную боеголовку мощностью 150 мегатонн. По замыслу, заряд должен был летать на околоземной орбите как обычный спутник, а в нужный момент по команде из Москвы обрушиться на Америку.

Детище Челомея — ныне всемирно известная ракета-носитель «Протон» — было рождено отнюдь не для коммерческих запусков, а чтобы вывести на орбиту 150-мегатонную атомную бомбу.

Ракета УР-500 / 8К82 (будущий Протон-М) на стартовой позиции, площадка №81 космодрома Байконур

Справедливости ради следует заметить, что идея использования ударных космических систем принадлежит Вальтеру Дорнбергеру (1895—1980). Он руководил производством ракет «ФАУ-2», а после второй мировой войны работавший в США, первым предложил разместить ядерное оружие на орбите.

В октябре 1963 года ООН приняла «Декларацию о недопущении использования ядерного оружия в космическом пространстве». По правилам ООН космическим считается аппарат, который совершил хотя бы один виток вокруг Земли.

СССР её поддержал, но от своих планов не отказался. Изменился лишь подход к решению проблемы: теперь ставка была сделана на глобальные ядерные ракеты. Ракеты же с ядерным зарядом хотя и выводились в космос, но полного оборота не совершали. [5]

Конкуренты и «партнёры»

Руководитель ОКБ-52 Владимир Челомей, снискавший славу в создании крылатых ракет для военно-морского флота, в 1963 году завершил разработку боевой ядерной ракеты УР-500 (стала базовой моделью для ракета-носителя «Протон»). Конструктор предложил на базе УР-500 создать космическую ракету для полета на Луну. При этом одной ракетой он не ограничился, пообещав создать и собственный «Лунный корабль-1». И хотя расчёты показали, что комплекс из УР-500 и ЛК-1 из-за весовых ограничений непригоден для организации экспедиции на Луну и сможет лишь облететь её, Челомея это не смутило. Он выступил с инициативой создания специальной «лунной» сверхтяжёлой ракеты УР-700, способной доставить на Луну такой корабль, который смог бы самостоятельно вернуться на Землю.

Однако, если Челомею Хрущёв симпатизировал, то Королёва глава государства буквально боготворил. А сам Королёв, несмотря на провал программы исследования Луны автоматическими станциями (в конце 1965 года он передаёт эту тематику в НПО им. Лавочкина), уступать не собирался. В том же 1963 году Королёв разработал эскизный проект своего лунного комплекса, состоящего из супертяжёлой ракеты Н1 и корабля ЛЗ.

В этой ситуации Хрущёв так и не решился отдать предпочтение кому-то одному из фаворитов: Королёву или Челомею.

Американский плакат «Советские города на Луне?»

В августе 1964 года постановлением ЦК и Совмина была официально утверждена советская лунная программа. Право первым отправить советского человека к Луне получил Владимир Челомей. Правда, корабль должен был лишь один раз облететь Луну и вернуться на Землю. Это должно было стать космическим подарком к 50-летию революции. А вот проект УР-700 поддержан не был. Это означало, что челомеевский корабль на самой Луне так и не побывает.

Право прилуниться досталось Королёву. С помощью ракеты Н1 ему предстояло отправить на лунном комплексе Л3 экипаж из двух человек, один из которых должен был совершить прогулку по Луне уже в 1968 году.

В августе 1965 года Военно-промышленная комиссия Совмина рассмотрела ход выполнения лунной программы и признала его неудовлетворительным. У Челомея уже был носитель (в июле 1965 года состоялся первый успешный пуск УР-500), но работа по созданию корабля не заладилась. Зато Королёв смог представить практически готовый корабль. И это позволило Королёву потеснить конкурента.

В октябре 1965 года правительство принимает решение о совмещении наработок двух КБ: на челомеевской УР-500К облететь Луну должен был королёвский пилотируемый корабль с двумя космонавтами. [6]

Между Челомеем и Янгелем, Челомеем и Королёвым не было таких непримиримых конфликтов, как например, между Королёвым и Янгелем или Королёвым и Глушко — конструктором ракетных двигателей. Была конкуренция, критика, отстаивание, порой жёсткое лоббирование, своих интересов, но не было открытой вражды или ненависти, неуважения. Непримиримая вражда возникала там, где конфликт задевал личные отношения. Глушко и Королёв, будучи изначально друзьями, поссорились на почве противоположных взглядов относительно топлива для ракет. И отказ от работ над лунной ракетой Н-1, и создание Глушко двигателей для ракет Челомея и Янгеля Королёв воспринял как предательство. Янгель с Королёвым тоже поссорились на личной почве. Равно как Устинов ненавидел Челомея, а Челомей, видимо, испытывал не менее «тёплые» чувства к Устинову. Это парадоксальная ситуация, когда изначально люди скорее всего, не испытывали друг к другу негатива, оба были умными, образованными, в силу стечения множества фактов, стали непримиримыми врагами. Возникали ли обиды и конфликты «сами собой», или были кем-то аккуратно инициированы, ещё предстоит узнать. Один вопрос остаётся открытым: стимулировали ли они процесс развития науки и техники, или наоборот, способствовали их торможению, поскольку каждый тянул одеяло ресурсов на себя? [7]

Политик

Любое дело в СССР зависело от политической конъюнктуры. Когда в 1964 году сняли Первого секретаря ЦК КПСС Хрущёва, на Челомея обрушился шквал проверок, инициированных в ЦК.

Главным недругом был Устинов. На страницах многих воспоминаний роль министра обороны СССР в решении вопросов военно-промышленного комплекса описывается неоднозначно. Его отношение к Челомею, его предприятию, многие очевидцы называют «зловещим». Этому неоднократно пытались дать объяснение. Возможно, правы те, кто полагает, что артиллерист Устинов считал ракетостроение продолжением артиллерии. Он покровительствовал только своим. Челомей — авиатор, т.е. чужой, при этом он убеждён, что может делать ракеты лучше. Устинов решил, что Владимира Николаевича нужно уничтожить. Не физически, конечно. Всего лишь сузить его профессиональные горизонты: не допускать к космической тематике, оставив его ОКБ только морские проекты. Челомею устроили «чистилище». Принципиальную позицию в спорах заняли Келдыш, Сербин, ряд главных конструкторов, прежде всего Исаев. Челомея поддерживали оба министра обороны — сначала Малиновский, затем Гречко. И тот, и другой в разное время выходили на Брежнева и объясняли ему полезность ОКБ Челомея для общего дела. И это был один из эпизодов того противостояния, которое разгорелось между конструкторами, стоявшими за каждым из них генералами и партийными функционерами. [8]

Одновременно со снятием Хрущёва, в стране разгорелась настоящая «гражданская ракетно-космическая война», причиной которой стало отсутствие, как это ни странно для советской страны, центрального планирующего и координирующего государственного органа, каким была в США государственная (!) организация управления развитием и планированием в аэрокосмической области — НАСА.

Что же позволило Челомею встать наравне с этими выдающимися конструкторами? Конечно, не протекция Никиты Хрущёва.

Основную роль сыграл талант Владимира Николаевича, вмещающий в себя способности учёного, инженера, аналитика и политика.

Кроме того, Челомей умел сам работать и мог заставить это делать других. Относясь к своим сотрудникам как к винтикам большой машины, двигателем которой был он сам, конструктор порой ночевал на своём предприятии, а коллектив КБ в мирное время находился на казарменном положении. Но, наверное, только так Челомей мог выстоять в жестокой конкурентной борьбе, которую он вёл с Королёвым и Янгелем.

Победу в этой космической гонке обычно одерживал тот, кто наиболее интенсивно использовал труд подчинённых и более тщательно прорабатывал свои проекты, и тот, кто применял нечистые приёмы. Их не чурался ни Челомей, ни Королёв. Первый добился, после поглощения мясищевского бюро, закрытия и перепрофилирования КБ Лавочкина, причём 30 основных разработчиков этого КБ перешли на работу к Челомею. Королёв же «проглотил» КБ Грабина, производившего пушки.

Но порой для успешной деятельности этого не хватало.

В то время, как и, наверное, сейчас, судьба пусть даже самого уникального проекта зависела не от экспертов и специалистов, досконально разбирающихся в проблемах, а от людей, обычно далёких от космонавтики и авиации, но курировавших эти проекты или пытавшихся при их помощи решить какие-то свои амбициозные политические планы.
Такими людьми в России были чиновники, партийные деятели вплоть до генеральных секретарей КПСС, членов Политбюро и руководителей правительства. [9]

Чем занять космонавтов?

Во времена лунной гонки возник вопрос: чем дальше занять космонавтов? И первыми, пилотируемой космонавтикой заинтересовались военные. Полёты первых кораблей их обнадёживали: человек в космосе оказался способен управлять кораблём, как самолётом.

В планах генералов уже вырисовывался военно-космический флот — аналог авиации в глобальном варианте. Космонавтика позволяла вести разведку и наводить боевые средства на цели в любой точке Земли, а в перспективе — и наносить удары прямо из космоса, или сбивать спутники противника.

Самим космонавтам отводились при этом и роли, как в авиации: пилотов, штурманов, наблюдателей, наводчиков или стрелков.

В середине 1960-х военные программы процветают. Академик Владимир Челомей начинает создание пилотируемой станции «Алмаз», а филиал королёвского КБ под началом Дмитрия Козлова — целого ряда кораблей «Союз», среди которых перехватчики и разведчики. США в те же годы занялись созданием военной станции MOL (Manned Orbiting Laboratory) и кораблей Gemini B для неё. Но интерес военных к космонавтам вскоре угас.

Дело в том, что, пока обе страны пытались начинить пилотируемые корабли батареями фотокамер и радаров и даже вооружать пушками и ракетами, беспилотные спутники совершили мощный рывок в своём развитии. Так, в Советском Союзе уже появились спутники «Зенит», которые вели фоторазведку, «Молнии» обеспечивали связь, аппараты типа ИС могли перехватывать другие спутники, а система УС — выдавать целеуказание для ракет. Это было именно то, чего военные хотели от космонавтов, но за меньшие деньги, ведь на орбиту не надо было возить человека.

В итоге программа MOL, так и не состоявшись (при цене $2,2 млрд) и была закрыта в 1969 году, программа военных «Союзов» — в 1967-м. Дольше всех протянул проект «Алмаз».

В 1970-х две такие станции успели принять на орбите военные экипажи. Но в конце концов Челомей был вынужден сделать «Алмаз» беспилотным.

Спустя четверть века после закрытия программы пилотируемой военной станции замначальника проектного отделения челомеевского КБ Анатолий Благов очень доходчиво объяснял её проблемы:

«1 килограмм полезного груза на орбите стоит $5 тыс. Вот у нас в станции было воздуха 100 куб. м. Значит, 100 куб. м стоили $500 тыс. А если три человека начинают там работать и заниматься физическими упражнениями, то им хватает этого всего на три дня. 20 грамм воды будет стоить порядка $100, то есть каждый глоток воды. А надо выпить этой воды около 2—2,5 литров в день. Посчитайте, во что обходится это всё. То есть, нужно найти человеку такую работу на орбите, которая бы оправдывала, окупала те затраты, которые каждый пуск, каждый полёт требуют».

У военных такой работы для человека в космосе так и не нашлось. Но проигрыш лунной гонки в свою очередь требовал уже от СССР придумать для поддержания завоёванных позиций в космонавтике что-то такое, чего не было у США. И на базе «Алмаза» спешно создаётся «Салют» — долговременная орбитальная станция (ДОС) для научных экспериментов, а в перспективе — для постоянного присутствия человека на орбите. [11]

19 апреля 1971 года в СССР запущена Советская долговременная орбитальная космическая станция «Салют-1»

Оборонительно-наступательный комплекс

Интегрированный оборонно-наступательный океаническо-сухопутно-космический комплекс — разработка 1960-х годов в сфере военно-космических технологий коллектива под руководством Челомея в ОКБ-52, которая осталась в проекте. Исходно, комплекс разрабатывался как новая система противоракетной обороны страны в рамках конкурса на замену экспериментальной системы «А», для исполнения соответствующих решений Политбюро ЦК КПСС. Проекты систем ПРО других конструкторов были:

проектами зональной или объектовой ПРО, обеспечивающими только противоракетную оборону Москвы и Московской области, и, в долгосрочной перспективе, некоторых других крупных промышленных центров, они не были проектами общесоюзного характера, которые могли бы обеспечить безопасность всей территории Советского Союза от ядерной угрозы,
обеспечивали оборону столичного региона только от одиночных ракет, от случайных и провокационных запусков, а не от массированного ракетно-ядерного удара,
были системами сухопутного базирования, преимущественно стационарными.

Челомей же предполагал создание системы ПРО, которая решает следующие задачи:

обеспечить противоракетный «зонтик» надо всей страной, эффективно совладать с угрозой применения противником всего ядерного арсенала единовременно,
элементы размещались не только на суше, но и на море, и в космосе, обеспечивая таким образом дополнительную надёжность работы всей системы в целом (океаническо-сухопутно-космический).

Владимир Челомей, 1975 год. Фото: Валентин Чердинцев / Фотохроника ТАСС

В процессе работы над системой противоракетной обороны, Челомей пришёл к выводу о необходимости выхода проектно-изыскательских работ за пределы сугубо оборонительной тематики и дополнения создаваемого им нового вида оружия наступательными возможностями, что делало этот комплекс уникальным в своём роде (оборонительно-наступательным). [10]

Интересные факты

За всё время испытаний изделий В.Н. Челомея ни разу не было катастроф. Были неудачные пуски, были поломки, отказы, но ни разу не гибли люди.
Ракеты УР-100 до сих пор стоят на вооружении стратегических ядерных сил, в том числе все наши подводные лодки, которые вооружены крылатыми ракетами для борьбы с авианосцами, вооружены ракетами, которые сделал В.Н. Челомей или его последователи. Именно он впервые предложил идею разделяющихся боеголовок, но только реализовали её первыми в США. Его ракетами вооружены почти все крупные надводные корабли ВМФ России и береговые противокорабельные комплексы.
Ракета носитель «Протон» остаётся одной из самых мощных и востребованных ракет в мире.
Международная космическая станция (МКС) содержит модуль «Звезда», который создан на основе станции «Алмаз», сконструированной КБ Челомея.
20 марта 1986 года через два года после смерти Челомея в Государственном реестре научных открытий СССР была зафиксировано новое открытие за номером 314 с наименованием «Явление аномально высокого прироста тяги в газовом эжекционном процессе с пульсирующей активной струей». Авторы И.О.Кудрин и А.В. Квасников являются членами авторского коллектива Челомея, который за несколько лет до открытия, уже фактически, предвидел то, что рано или поздно оно состоится. [12]

В этом месте прервём основную линию повествования и переключим внимание на другую тему — советскую литературу. В советской литературе есть очень значимые произведения относящиеся к космической теме. Например произведения писателя Ивана Антоновича Ефремов, о котором далее пойдёт речь.

Иван Ефремов

Не будем подробно рассказывать про жизнь и творчество Ефремова, надеемся что читатель что-то о нём слышал или даже знаком с произведениями. Если вы впервые слышите эту фамилию, то это большая досада — это нужно скорее исправить. Для начального ознакомления рекомендуем прочитать статьи: «ЖЗЛ: Иван Антонович Ефремов и Великое Кольцо Будущего», «Иван Ефремов — человек эры Кольца и его «Час быка».

Родился Иван Антонович 10 апреля 1908 года, что очень рядом с днём космонавтики. Некоторые его произведения носят космическую тематику, например «Туманность Андромеды» (1957) или «Час быка» (1970, книжное издание).

Ефремов своими произведениями отправлял людей в далёкие просторы космоса, насыщал произведения подробными техническими сведениями, как реальными, так и вымышленными. Читатели его произведений, «побывали в космосе» задолго до того, как инженеры, учёные, авиаконструкторы, изобретатели смогли построить техническое устройство, способное вывести человека за пределы стратосферы. В этом плане писатели были на несколько шагов впереди конструкторов, потому, что развитие технических решений не поспевает за полётом фантазии творческого человека. Творчество Ефремова было по душе читателю. Его произведения печатались, переиздавались и переводились на другие языки. К тому же, в 1967 году вышел на экран научно-фантастический фильм «Туманность Андромеды», снятый по одноимённому произведению.

Не всё так было гладко и радостно. Некоторым пришлось не «по вкусу» творчество писателя, а конкретно — произведение «Час Быка». Роман вышел спустя тринадцать лет после публикации «Туманности Андромеды».

Ефремов создал продолжение — социальную работу, которая является масштабнейшей не только в фантастике, но и во всей советской литературе.

Председатель КГБ Ю.В. Андропов 28 сентября 1970 года в письме в ЦК КПСС прямо пишет, что Иван Ефремов в этом романе:

«Под видом критики общественного строя на фантастической планете «Торманс» по существу клевещет на советскую действительность».

А в постановлении Секретариата ЦК с грифом «Совершенно секретно», сказано:

«…писатель допустил ошибочные оценки проблем развития социалистического общества, а также отдельные рассуждения, которые дают возможность двусмысленного толкования».

После доносов в ЦК КПСС о «враждебном» содержании романа секретарь ЦК П.Н. Демичев, отвечавший за идеологию и культуру, пригласил писателя на беседу.

Демичев завёл речь о внесении в текст романа некоторых изменений. Иван Антонович требуемые поправки сделал, роман был издан.

После смерти писателя и таинственного обыска в его квартире, роман «Час Быка» начали изымать из библиотек и перестали публиковать.

Остановимся на словах о романе Юрия Владимировича Андропова. Видно, что он роман либо читал целиком, либо как минимум знаком с его сюжетом. Его слова о том, что роман «клевещет на советскую действительность» говорят о многом. Роман, по мнению Андропова клевещет не на советский строй, как таковой, не на идеологию коммунизма, а на «действительность», а это означает, что Ю.В. Андропов, знающий «внутреннюю кухню» власти в СССР не по газетам, телевидению или разговорам на кухнях, нашёл в описании управления планетой «Торманс» явные аналогии с тем, что имело место в управленческой верхушке Советского Союза.

Спустя десятилетия, уже после краха СССР, будучи на пенсии, П.Н. Демичев в 2002 году в телефонном разговоре с М.С. Листовым сказал примерно следующее:

«Ефремов был великий человек. Если бы его не запрещали, а изучали, многих бед в последующем удалось бы избежать».

Получается, член ЦК КПСС Пётр Нилович Демичев сознаётся в том, что запрещение романа привело к тяжёлым последствиям, если не краху СССР. Причём умалчивается, была ли это ошибка или осознанное действие некоторых лиц, а также то, кто конкретно из этих «лиц» несёт ответственность за данное решение. [13]

Сад растёт сам?

Глобальная политика того времени строилась на противодействии двух систем:

капиталистической — в лице США и союзников,
коммунистической — СССР и союзники.

Военные возможности США и СССР настолько велики, что способны уничтожить всё живое на планете Земля. При всех минусах и плюсах обеих систем, СССР обгонял коллективный капитализм и выходил на лидирующие позиции по всем показателям.

Разработанный Челомеем оборонительно-наступательный комплекс (как и другие его проекты) подымал военную мощь СССР на несколько порядков по сравнению со всеми возможными противниками того времени. Этот комплекс сильно перевешивал чашу весов в сторону Москвы. Как ни странно, но руководители любят разговаривать с позиции силы, с позиции которая является примитивной и простой, которая даёт сиюминутный результат.

Ефремов же со своим романом, выступил с критикой социологической науки не только родной страны, но и западных стран тоже. В романе также показаны пути выхода из деградационного пути развития (см. работу «Иван Ефремов — человек эры Кольца и его «Час быка»). Эти пути не самые простые и осязаемые, в отличии от впечатляющего и мощного военного пути. Но путь праведного развития социологической науки, даёт результаты на много лет вперёд и носит более устойчивый характер.

В свою очередь, в негласном тандеме, по своей творческой инициативе Владимир Николаевич Челомеем с Иваном Антоновичем Ефремовым, работали над решением концептуальных задач безопасности внутренней и внешней (нормальная социология и комплексная защита всей территории СССР).

Не всем это понравилось. Поэтому точечными воздействиями на конкретных людей, были задействованы механизмы блокирования деятельности конструктора Челомея и писателя Ефремова. Чтобы своими мыслями, работами и видениями будущего они не мешали «привычному ходу вещей».

Кто проводил эти точечные воздействия? Вопрос остаётся открытым. То ли само руководство СССР приняло такое решения, то ли кто-то другой принял решение, а руководство СССР было лишь исполнителем.

Такими точечными воздействиями (создавать структурные проблемы и блокировать освоение творческого потенциала конкретного человека), подрезаются «лишние люди», которые не укладываются в общую линию движения руководства государства в частности и техногенного пути развития цивилизации планеты Земля в общем.

Правильная социология и военная недосягаемая мощь СССР не были нужны хрупкому балансу сил, но это было необходимым для нормально праведного развития советского государства. Что произошло после этого с СССР, мы все прекрасно знаем…

Заключение

Капитализм — это прекрасный «Мерседес», который замечательно собран, с мягким салоном, с хорошей шумоизоляцией и мягкой подвеской, в котором приятно расслабиться и наслаждаться поездкой по оглашению — неведомо куда, а по умолчанию — в неорабовладельческое общество (достаточно посмотреть западную фантастику о будущем).

Коммунизм — это плохо собранный, с кривым салоном и отсутствием какого-либо комфорта «Звездолёт». Но этот «Звездолёт» на несколько технологических уровней опережает развитие творческой и научной мысли «Мерседеса» и летит он в праведное общежитие человечества.

Цивилизация застряла на ступени развития, при которой удобно кататься в мягких салонах не напрягая себя мыслями о дальнейшем развитии. Однако всё ещё есть люди которые мечтают о будущем, верят в его достижение, и главное у этих людей есть мысли, идеи и возможности к построению качественного «Звездолёта», на который пересядут все жители Планеты Земля.